Учится в школе было совсем не трудно - и совершенно неинтересно. Я честно делала все домашние задания, и всегда старалась отделаться от них побыстрее - потому и почерк был плохой. Я считала, что лучше сразу сделать все неприятные дела, оставив себе "на сладкое" что-нибудь интересное, например, хорошую книжку.
Один раз после поездки в Карпаты мы заболели ветрянкой (от хозяйских детей заразились). Две недели я сидела дома и делала все уроки - и классные, и домашние, примерно за час. Этот факт меня очень удивил, и я долго допытывалась у мамы, почему же в школе на это уходит так много времени. Но маме на этот раз нечего было сказать...
Боря, в отличие от меня, учился сначала довольно плохо, - совсем не потому, что он глупее меня (как раз наоборот!), а потому, что он не любил делать вещи непонятно зачем. Я послушно списывала скучные упражнения по русскому и делала все прочие уроки просто потому, что задано. А Боря не видел в них смысла - и не желал их делать. (А упрямства ему не занимать!) К тому же, Боря до восьми лет не умел бегло читать. Да-да, он умудрился кончить первый класс, не умея читать! А потом он чем-то заболел, и за неделю научился (наверное, ему было очень скучно просто так валяться).
Надо сказать, что я, начав читать, сначала перечитала все тоненькие книжечки, которые были в доме, (а было их немало), и лишь потом перешла на более толстые. А Боря считал эти книжки несолидными, и первой книгой, которую он читал, был увесистый том рассказов Носова. После этого Боря тоже читал запоем, не отрываясь.
Боря учился заметно хуже по многим причинам. Во-первых, у него были большие проблемы с грамотностью - видимо, из-за того, что он поздно начал читать. Во-вторых, ему было скучно, и он отвлекался. Он был настолько невнимателен, что делал порой просто удивительные ошибки. Весь февраль первого класса мама тщетно пыталась научить его правильно писать число. Боря начинал писать одну букву, а именно "ф", но по пути забывал, и писал вместо нее "д". Получалось "первое девраля" и так далее. Ударение Борю тоже нисколько не смущало, и он писал "моки кросные" вместо "маки красные".
Боря был философом по натуре, никуда не торопился и мог, придя из школы, полчаса просидеть в одном ботинке, задумавшись о чем-то. А уж когда он садился делать уроки, мысли его постоянно отвлекались, и он мог часами сидеть, написав только: "Такое-то число. Домашняя работа." Он сидел, грыз ручки и карандаши, рисовал на столе или на обоях возле своего стола... В результате уроки он делал бесконечно - и совсем не от лени и не из вредности. Просто ему было совершенно неинтересно.
А уж когда задавали выучить стихи, начиналась настоящая трагедия. К стихам Боря всегда был равнодушен и не вникал в них совершенно. К тому моменту, как он выучивал третью строчку, первые две были прочно забыты. Мама мучилась с ним ужасно!
Впрочем, такие проблемы были у Бори только в начальной школе, а после он стал учиться вполне прилично, хотя имел еще менее разборчивый почерк, чем я. Доходило до того, что Боря сам не мог сказать, какую букву или цифру он имел в виду, когда писал.
Мы много ходили на всякие олимпиады, и даже что-то решали. Один раз мы оба участвовали в какой-то заочной математической олимпиаде. Там были задания для шестого - десятого класса, а я была как раз в шестом. Боря был, соответственно, в четвертом. Мы оба написали довольно много задач, и послали свои решения. Там была одна очень каверзная задачка на построение, которую никто не мог решить - ни у папы, ни у мамы на работе. А Боря взял и решил. После этого и у папы, и у мамы все пытались доказать или опровергнуть это решение - и тоже не смогли. Если я не ошибаюсь, Боря сам потом все доказал, и его за это наградили, да еще вручили кучу умных книг.
У меня были некоторые сложности при общении с одноклассниками, потому что я была младше всех, а училась если не лучше всех, то близко к тому. Да еще любила всех поучать тоном старшей сестры. Пока мы жили в Беляево, все было хорошо, но потом мы переехали на Юго-Западную, я перешла в новую школу, и меня там стали изводить. Я легко находила общий язык с мальчишками, мы вместе с ними катались на лыжах, вместе играли в "Казаки-разбойники", однако с девчонками я так и не научилась ладить...
И я сбежала - в седьмом классе в 43-ю школу, а на следующий год - в математический класс, в 91-ую. Я весь шестой класс занималась на кружке в 57-ой, и туда после седьмого пошла поступать - но не поступила. Я очень расстроилась, но тут мне позвонили и сообщили, что по результатам экзаменов меня взяли в 91-ую школу - и я возликовала. Надо сказать, я с самого начала не питала особой страсти к математике, а шла в маткласс за хорошей компанией. И я сполна получила и хорошую компанию, и походы, и песни - все, о чем мечтала!
Правда, впридачу я получила еще и комплекс неполноценности, т.к. мои одноклассники были гораздо умнее меня. Я привыкла быть отличницей, а тут я у Мироныча по математике больше тройки никогда не имела...
А Боря сначала пошел в маткласс во 2-ую школу и проучился там весь седьмой класс. А потом он долго выбирал, куда ему идти: его очень звали в 57-ую, в 43-ей сказали, что взяли бы "для салону", если б не двойка по русскому. И он тоже пошел в 91-ую... Сейчас он водит по Крыму очередных школьников - серьезно, надежно, уверенно, - как и все, что он делает.
Февраль - март 97