Мой отец - Житлин Буним Моисеевич - самый любимый человек в жизни - пошел записываться в приходскую школу. (Это было единственное учебное заведение, которое он окончил!) А сторожу не понравилось имя "Буним". Он сказал мальчику: "Будешь Сашкой"! Так оно и пошло... А этот Сашка был единственным мальчиком в семье, где росло 6 девочек, и это определило его роль на всю жизнь: он организовывал жизнь близким, меньше всего думая о себе!..
В 12 лет его отдали учеником к ювелиру, и к семнадцати, будучи уже мастером, он переехал в Самару, по совету дяди, который там уже жил. Старшие сыновья дяди Моисея Фрейдмана окончили гимназию и учились в Петрограде в Университете, а дочка Верочка закончила гимназию с золотой медалью и училась на Бестужевских курсах. В эту компанию и пришел зрелый мастер - ювелир и самоучка! Хорошенькая и умная Верочка стала женой Саши Житлина и матерью его троих детей: Лили, Аси и Левы.
Я была старшей, всегда много читала и увлекалась музыкой. Наша мама по характеру всегда была горячим учителем и просветителем, но внимание к своим детям было в большей степени за отцом. Я училась в 5-й опытной школе, где химию преподавала мама. Наша школа была лучшей школой в городе, сохранившей даже в советские годы многие черты и традиции хорошей гимназии, посему ее обвиняли в несоветском воспитании детей, стремились сменить руководство. Я была в этот период самым по-советски настроенным человеком, верила каждому газетному слову, и очень волновалась за происходящее в школе.
После революции изделия ювелира перестали быть нужны, поэтому в период НЭПа отец занимался мелкой торговлей, и за это был причислен к категории "лишенцев", т.е. лиц, лишенных избирательных прав. Для меня это означало то, что меня не примут в комсомол!!! А это было ужасно! Откуда у меня возникли такие мысли? Вероятно, это было результатом влияния младшего брата моей мамы Веры, который был в числе первых комсомольцев Самары, а в 17 лет стал членом партии большевиков!
В последние годы учебы, когда я была в 6 и 7 классах, разразился в Самаре процесс "валютчиков", и мой любимый отец был арестован, как бывший ювелир. Следствие и суд длилось больше года, и все это время отец провел в тюрьме. Материалы по этому процессу печатались в "Самарской коммуне". После суда отец был выслан под Самару, а потом ко всеобщему удивлению, весь процесс был объявлен "дутым": всех арестованных освободили, и отец вернулся домой.
После этих событий Буним Моисеевич решил, что нам будет лучше уехать из Самары. В 1930 году наша семья переехала в Ленинград. Я после окончания семилетки поступила в ФЗУ, хотела стать токарем, но заболела, и эта затея сорвалась. В Ленинграде начался новый период жизни. Отец поступил на работу на опытный оптико-механический завод. Мама стала ассистентом на кафедре химии, а я - работницей ниточной фабрики имени Кирова и одновременно студенткой четвертого курса Рабфака. Затем я поступила на вечернее отделение физического факультета ЛГУ, и продолжала работать на фабрике.
Отцу приходилось далеко ездить на работу на трамвае. Однажды он не удержался на ступеньке, упал на ходу и сломал ключицу. Рука потеряла подвижность, и с этого времени он кустарничал (чинил и изготовлял корпуса к часам).
Весной 1934 г. родителей снова арестовали ("валютчики!"), и мне довелось провести день в тюрьме. Считалось, что я смогу повлиять на упрямого отца, чтобы он отдал золото, которого у него не было. Мне пришлось там увидеть много "интересного". В камеру, где теснились женщины, привели человека, укутанного в медвежью шкуру, и он стал топтать всех! Возникли истерические крики, какой-то женщине стало дурно... Позднее меня провели в большую комнату, где происходило нечто особенное. Вдоль длинного стола, на котором лежали различные драгоценные предметы, проходили строем мужчины и они то соло, то хором декламировали, что они были несознательными людьми, не понимали нужд советского государства, но теперь все осознали и в дальнейшем постараются искупить свою вину!
Через два месяца родители вернулись домой, и жизнь пошла своим чередом.
Сегодня мне самой дикой кажется моя тогдашняя беседа с любимым отцом. Помню, я ему тогда заявила, что окажись я следователем, то поступала бы также! Ведь нагляделись же мы, как люди держатся за это проклятое золото!
С третьего курса вечернее отделение физфака слили с утренним, появились новые компании, новые дружбы. Появился на горизонте и Миша Кац. Его преданность, бесконечное внимание трогало меня. В 1938 г. мы окончили ЛГУ, Миша поступил в аспирантуру ЛФТИ, получил комнату в аспирантском общежитии, и началась наша семейная жизнь. В 1939 г. родился наш сын - Марк.
А тут наступила Великая Отечественная Война! Из Ленинграда стали вывозить пожилых людей и детей. 15 июля уехали мы с мамой и с маленьким Мариком. Моя сестра Ася уезжать не хотела, собиралась защищать Ленинград. С ней оставался и отец. Позднее из Ленинграда уезжал мой муж Миша, снова уговаривал их уехать. Но они отказались. Папа хотел быть рядом с Асей, да и сын Лева воевал где-то неподалеку. Тяжелый конец достался нашему доброму отцу, тяжелый даже для других людей в блокадном Ленинграде... Сестра случайно вошла в комнату, где не было опущено затемнение, с коптилкой в руках. Сразу же в квартире оказалась милиция. Опасалось начальство немецких разведчиков, способных подать сигнал. Но отца увели, и он больше не вернулся. Об остальном можно только фантазировать!.. Позднее мы видели документы, которые, впрочем, ничего не объясняли... Там числились незаконные валютные операции (м.б., сохранились списки арестованных по этому же вопросу в 1934г.?) Кроме того, значилось - спекуляция продуктами питания и производства!!! Очевидно, что это обвинение было ему приписано уже в тюрьме. Ему дали 5 лет тюрьмы. Отец имел право получать передачи раз в две недели (это в голодном Ленинграде)- соблюдалась формальность: он отвечал, благодарил Асю за присланное, просил не сообщать родным, эвакуированным в Казань... Тут весь его характер - если можно, то хоть пока не огорчать жену и старшую дочь. 18 февраля у сестры передачу не приняли, сообщили, что Житлин Б.М. скончался. А сестра в марте выбралась из Ленинграда по ледовой дороге.
Мы все годы эвакуации прожили и проработали в Казани. В 1942г. ушел на фронт Миша, в 43г. родилась дочка - Ирочка. Там же мне довелось познакомиться с рядом ярких ученых. Оказался на моем пути и большой ученый и прекрасный человек - П.И. Лукирский, в 1942г. вернувшийся из лагеря (а арестован он был в 1938г.!) Я проработала у него до возвращения из эвакуации. Еще в 1944г. муж был вызван из армии И.В. Курчатовым, теперь вся наша семья стала москвичами.
До 1967г. мы прожили в доме физиков на Соколе. Муж с увлечением работал над разделением изотопов, в 1948г. защитился на кандидата физических наук. А я работала в области биофизики. Этой работе пришел конец, когда арестовали академика Б.Збарского и уничтожили лабораторию. Приезжал даже зам.Министра здравоохранения - проследить так ли быстро происходит "уничтожение!" А я схватила его за полу халата и стала страстно спрашивать, понимает ли он, что уничтожается лаборатория, где опыты можно сравнивать с мировыми достижениями?!!
После этого - с 1952г. я стала учителем физики в средней школе. Нелегко мне было первое время, но потом я очень полюбила эту работу. Оказалось, что очень легко используется в этой сфере все ранее приобретенное: и туризм, и биофизика. В 1968г. я защитилась на кандидата педагогических наук (по методике физики) и опубликовала две книги на эту тему.
Совсем иначе сложились эти годы у моего мужа. У него с большим успехом шла работа, строился завод, где по его методу контролировали выход нужного продукта. Но тут его вдруг "лишили секретности" и он оказался безработным. Это был тот же "веселый" 1952 год... Миша предпринимал разные, порой даже рискованные попытки вернуться на работу (он даже написал письмо Л. Берии!), но ничего не помогало. До 1967г. он проработал доцентом на кафедре физики, а затем стал сотрудником института геологии АН, и проработал в области геологии до последних лет. Миша очень увлекся новым для себя делом, создал новые методы и приборы, и позднее защитился на доктора геолого-минералогических наук. Правда, его диссертацию ВАК "утверждал" семь лет!
Мой сын Марк - кандидат физических наук - работает в ИТЭФ, в учреждении, откуда уволили когда-то его отца, а дочь Ира - химик - работает в институте имени Вернадского. У меня три внука и даже один правнук! И очень хочется записать об интересных встречах, об ярких людях, попавшихся мне по пути.