remont

    В Москве мы долгое время жили около метро "Сокол" в коммунальной квартире. Мой муж не смог получить отдельную квартиру, работая у Курчатова, хотя одним из первых получил кандидатскую степень. Не получила отдельного жилья и я, хотя много лет была учителем физики в школе, потом общественным методистом, и даже защитила диссертацию на звание кандидата педагогических наук. Наконец мы не выдержали житья в коммуналке, и купили кооперативную трехкомнатную квартиру около метро "Юго- Западная". Ездить на прежнюю работу на Волоколамское шоссе с нового места жительства – было делом тяжелым, и я договорилась о работе поближе - в школе 656 в районе метро Вернадский проспект. (К тому же, весной я перенесла тяжелую операцию, и пролежала довольно долго больнице)
    Меня очень приветливо встретила директор Елизавета Георгиевна, повела по школе. Она показывала мне кабинеты, учительскую. Но особенно остановилась на первом этаже, где были слесарная и столярная мастерские.
    - "Эх, если бы я могла вам показать то, что у нас тут было раньше!" - горестно воскликнула она.
    - "Видите ли, шефом у нас было крупное промышленное предприятие! Сюда привезли и установили великолепные станки, для работы с учащимися были привлечены прекрасные мастера! Все сверкало! Ребята приходили на занятия в аккуратных спецхалатах, работали охотно. К нам приезжали делегации директоров школ других районов Москвы, из Министерства! А потом!.. Потом все это вдруг кончилось…
    В один несчастный день оказалось, что переменили районирование Москвы! И в результате школа и ее шефы оказались в разных районах города! И тут хозяйственные организации нового района потребовали возвращения переданных нам драгоценных станков и иного оборудования! Но технически возвращение станков стало очень трудным делом. Они были так громоздки и так крепко связаны с полом, что для того, чтобы их вывезти из помещения нашей школы потребовалось снести одну стену! Что это была за картина!!! Как будто бы бомба упала на здание школы... Конечно, потом как-то все привели в нормальный вид... Но о бывшей "политехнизации" школы уже и думать было нечего! Эта история стоила мне первого инфаркта..."
    "Ну, а теперь вы сами подумайте, как использовать часы, отведенные в расписании для политехнического обучения. Есть на 5 этаже кабинет, в котором предполагалось проводить занятия по электро- и радиотехнике; есть там и дополнительная подсобная комната. Последние годы никто из учителей этим хозяйством не интересовался, а часы в расписании предпочитали использовать для факультативов - кто - как: решали задачи, слушали доклады и т.п."
    На следующий день я поднялась на 5 этаж, прошла в электротехнический кабинет и внимательно изучила его. Там было все приготовлено к выполнению сложных лабораторных работ. К каждому рабочему месту шли провода для подачи напряжения в 24 вольта, как это требовалось для работы школьников, стояли станки: намоточный и сверлильный. Подсобка была буквально завалена различными радиотехническими деталями.
    Я была в раздумье! Лаборанта пока нет, как же мне самой разобрать все это хозяйство?! На это потребуется не один день! Да еще надо узнать, каковы учащиеся, для которых надо будет все это восстанавливать. Тут ведь предполагается сильный состав учащихся!
    Я остановилась на предложенном мне факультативном курсе и вскоре убедилась, что состав учащихся оказался очень слабым! Ни о решении задач, ни о докладах думать было нечего.
    Учителя тоже мне не показались интересными, исключением был Самуил Григорьевич Мороз - преподаватель русского языка и литературы. Поразило меня поведение одной учительницы, прямо таки хулиганское. Из учительской, которая помещалась на третьем этаже, она звонила вниз к директору и сообщала, что ее (директора) срочно вызывают в РОНО! Взволнованная Елизавета Георгиевна мчалась в РОНО, где ее никто не ждал! А однажды эта учительница пришла в школу совершенно пьяная! Ее не только не допустили вести уроки, наоборот - две учительницы увели ее домой! Мне рассказали, что брат ее, героический летчик, в конце войны тараном сбил немецкий самолет. И, конечно, погиб... А все почести, премии достались его сестре и были, по-видимому, ею активно использованы.
    Так, без больших радостей, но и без особых огорчений прошел первый учебный год в новой школе. Весной меня ожидал сюрприз: силами учащихся и учителей школа должна была произвести ремонт! Для меня это было подобно удару молнии! В предыдущие годы моей работы в школе об этом и разговора не было! Мы уезжали в отпуск, а когда в конце августа возвращались, то ремонт был закончен. Все было чисто и аккуратно!
    Теперь все было не так. Все шире стал применяться труд ребят и учителей для ремонта школы. Елизавета Георгиевна указала мне точки, за ремонт которых я должна была нести ответственность. Это был основной кабинет физики и лаборантская, - 5 этаж, кабинет электрофизики - тоже 5 этаж, и буфет на 1 этаже. Итак, ни малейшего опыта в ремонтном деле я не имела. Само по себе самообслуживание представляется делом очень разумным, но в какие, порой, курьезные формы оно выливалось! О себе скажу, что как бригадир ремонтной бригады я выглядела не на пятерку...
    Я купила себе синий сатиновый халат и принесла в школу кипу газет. Второго июня начался ремонт. В моей бригаде было 8 человек. Лишь позднее я поняла, как трудно руководить ремонтом, если учащиеся находятся в разных местах. Впрочем, мордочка Марианны Шелест казалась такой симпатичной, так внушала доверие, что когда она сказала, что она с двумя подружками берется за буфет, на сердце у меня полегчало. А позже буфетчица сказала мне, что девочки в буфете орудуют активно, что Марина - молодец, и что там будет толк.
    Я несколько успокоилась, и все свои силы отдала ремонту физического кабинета. Там мою команду возглавлял Гена Петров. Гена где-то раздобыл стремянки, и это было очень важно. К вечеру надо было начинать побелку. Но тут появилась завхоз Зоя Сергеевна и сообщила, что побелки у нее очень мало, и что ее надо беречь. Было очень сложно поймать в подвале Зою Сергеевну и получить от нее необходимые материалы: кисти, краски и другое. Гена умудрился налить масляную краску в чайник, а белила в аквариум! Он хоть и караулил стремянку, но потом так увлекся работой, что ее украли, а сам Гена потом в поисках этого предмета пропал надолго. Мы уже начали беспокоиться, и принялись искать пропавшего Гену, а заодно и стремянку. Наконец, в результате наших усилий кабинет почти в приличном виде, даже все ученические столы мы покрасили, и они радовали глаз.
    Была в нашей бригаде одна очень "задумчивая" девушка, что бы ей не поручали - дело замирало. Один раз я попросила прикрепить плакаты к рейкам. Она и тут отличилась! Она прикрепляла плакаты или "вверх ногами", или как-то боком, ей это было абсолютно безразлично. Пожалуй, никто меня не раздражал так, как эта кроткая девушка. Она умудрялась все делать как-то не так. Особенно она потрясла всех, когда положила свою прелестную ручку на только что покрашенный стол! Мы даже не знали, как быть со столом, поскольку эта краска закончилась.
    Одна из анекдотических фигур из нашей бригады - это Сережа Копылов. Медлительнейший, добрейший, честнейший Сережа! Его бы посылать за смертью! Он усаживался на шкафу, либо на стремянке под одной из трещин в потолке, что-то там колдовал и периодически изрекал меланхолически что-нибудь вроде: "А знаете, Лилия Алексеевна... все равно эта трещина будет видна... "
    Первый скандал произошел уже через два дня ремонта. Коридор 4-го этажа, где я дежурила во время экзамена по русскому языку в 10-м классе, торопливо пересекла Зоя Сергеевна. Лицо ее было покрыто пятнами. Она вызвала с экзамена Елизавету Георгиевну. Уж не знаю, какая интуиция подбросила меня со стула и направила к ним. Да, разговор, и самый нервный. Шел о делах моей бригады, работающих в буфете. Девочки перепачкали масляной краской весь дерматин на новой мебели буфета, пролили краску на пол, перебили буфетную посуду; вместо трудовой деятельности занимались чаепитиями и переругались с буфетчицей. Мы с Елизаветой Георгиевной потратили не менее часа на ликвидацию конфликта. Девочки утверждали, что завхоз с ними груба и несправедлива, отказывались ей подчиняться, и в виде забастовки, оставили какой-то таз с водой около лестницы на самом проходе. В присутствии завхоза я кроваво ругала девочек, чувствуя себя ответственной, искала пути, как же отмыть мебель и пол, как довести дело в буфете до благополучного конца!
    На следующий день утром директор получила письмо от буфетчицы Марины, адресованное моей ремонтной бригаде. Начиналось оно следующим образом: "Вы, сволочи!"... и т.д. и в нем перечислялись все виды разгрома и разорения, которые девочки нанесли буфету и лично Марине: испачкали ее халат, у нее пропала губная помада и т.п. и т.д. Мудрая Елизавета Георгиевна выругала еще раз моих девчонок, а письмо спрятала для устрашения нашей темпераментной буфетчицы со словами:
    - "Истинный фольклор!"
    Так или иначе, но для выборов ремонт буфета был завершен, и все там было в ажуре.
    А 15-го июня девочки из бригады буфета решили, что ремонт для них вообще закончился, и дружно не явились в школу. Между тем, общий для всех срок завершения был 20 июня!
    Их вызвали в школу вместе с родителями. Сильнейшее впечатление на всех произвела пара Терентьевых - отец и дочь. Как оказалось - папа довольно ответственный работник в нашем городе. Но нужно было только послушать, как с ним разговаривала его прелестная дочь! Какую-то его извинительную реплику она оборвала следующим образом:
    "- Ты что, не знаешь, что ли, что у меня путевка в Анапу? И что я завтра же должна туда выезжать?"
    Директор распорядилась, чтобы девочки сходили домой переодеться, и чтобы через 10 минут были бы "взяты в работу". Я их "бросила" с ходу на разборку "подсобки".
    Подсобка представляла из себя комнату метров 15-18, в которой стояли стеллажи и столы. Все было завалено трансформаторами, радиодеталями, радиолампами, элементами монтажа. Все это было в неописуемом хаосе, "в навале", видно было, что сюда давно уже никто и носа не совал!
    В эту-то подсобку мы и бросили все силы нашей бригады. Большая доля мужской работы заключалась в том, чтобы относить в "мусор" ящики с разным барахлом.
    Девочки же со мной пытались что-то сортировать и что-то отбирать. Больше всех "мучил" меня Сережа Копылов. Он хватался за каждую детальку и не мог ее оторвать от сердца. Ему хотелось все взять, ему хотелось все оставить, все ощупать, все применить. Невозможность удовлетворить этим желаниям вызывали у него приступы отчаяния. Провозившись со "штрафниками" часов до трех, я совершенно измученная, ушла домой.
    Потрясение ожидало нас завтра. Девушка Терентьева уехала в Анапу, а отрабатывать вместо нее трудовую практику явился папа.
    Ко мне прибегали очень веселые ребята, и рассказывали с упоением, что папа Терентьев не может наладить устройство для разбрызгивания белил, и что благодаря этому у них простой. К этому времени Сережа своей медлительностью и философскими раздумьями так меня допек, что я отправила его помогать папе Терентьеву.
    Так или иначе, ремонт был закончен к сроку.
    Осенью нам сообщили, что через год наша 656 школа будет перепрофилирована в восьмилетку со спортивным уклоном. Многие учителя начали искать себе другую работу. Ушел из школы Самуил Григорьевич Мороз и ряд других наиболее сильных учителей.
    В этот мой последний год работы запомнился приезд в школу замечательного артиста, чтеца Александра Кутепова, с концертом "Пушкин и лицей". Мне хотелось как-то поблагодарить актера (я с удовольствием бывала на его концертах и раньше) и поэтому послала девочек на рынок купить букет цветов. Я совершено не ожидала, что настроение многих ребят было совершенно иным. Они не хотели идти на концерт, прятались по туалетам, а затем разбегались по домам... В это время мы с директором школы Елизаветой Георгиевной для поддержания тишины дежурили около актового зала и наблюдали, как ребята убегали из школы. Всегда тактичная и сдержанная Елизавета Георгиевна резко обругала меня за все случившееся.
    Должна сказать, что работая в школе, я мало ощущала проявления каких-либо национальных проблем. Школа - вероятно самое интернациональное учреждение. Хотя я помню, что меня удивила позиция государства в школьных журналах, где помимо кратких сведений о работе родителей, адреса и телефона надо было указать национальность ребенка! Кому это надо? Зачем она тут? Как правило, учителю, больше чем кому-либо присущ истинный интернационализм. Раньше всего его радуют успехи ученика, кто бы по национальности он не был. Да, а все-таки несколько "любопытных" случаев, связанных с национальным вопросом запомнились. Вот один из них.
    В нашей школе учились дети из многодетной цыганской семьи. Вася был старшим ребенком в семье, был второгодником в шестом классе. Я видела его на своих уроках, отмечала озорную и смышленую его мордочку, но на уроках физики он себя вел совершенно прилично. Он был много крупнее и физически сильнее большинства других мальчиков и, как оказалось, систематически использовал это свое превосходство, отбирал у ребят все их "карманные" деньги, которые им давали на завтраки и на иные нужды. При этом он их так запугивал, что они месяцами ему все отдавали и ни слова не говорили дома! Родители Васи отбывали сроки наказаний в каких-то отдаленных местах; все дети были на попечении бабушки (как еще она умудрялась их одевать, кормить и в школу отсылать!). Последним печальным событием, героем которого был наш Вася, было ограбление кладовки дворника в ЖЭКе того дома, где он проживал. Был украден инструмент, топор, тулуп и валенки. Вася был пойман при попытке все эти вещи продать! По такому поводу срочно был созван школьный педсовет.
    Педсовет длился на это раз недолго. Было принято решение ставить вопрос в РОНО и в детской комиссии при Исполкоме о передаче Васи в исправительную колонию для малолетних преступников. О последующих событиях нам рассказала учительница биологии, Зоя Ивановна, которая была классным руководителем у Васи, и вместе с директором школы поехала на совещание в Исполком. Туда вместе с Васей пришла и его мать (видимо отбыла срок!).
    Не зря существует пословица, что лучшим способом защиты является нападение! Я не знаю, кто был тренером Мадам Норейко, но атака ее была стремительной и яркой. Ее главным тезисом был следующий: "Обижают цыган!"
    Я не берусь пересказывать все, что делалось и говорилось в Исполкоме, тем более, что сама я там не присутствовала! Но Вася к нам не вернулся, а нашу директрису Елизавету Георгиевну после окончания всей дискуссии Зоя Ивановна посадила в такси и привезла в приемный покой ближайшей больницы, где она пролежала около 6 недель. Это был у бедной нашей директрисы второй инфаркт...